«Кобыла, жирная, глиста»: девушки рассказывают о том, как их стыдят за внешность
Я училась в театральном институте, и однажды, после экзамена по танцу, педагог при всех обратился ко мне: «Посмотри на себя, ты антиженственна, твое некрасивое тело никого не заинтересует. Это я тебе как педагог и как мужчина говорю». Мне было девятнадцать лет, я обливалась слезами и слушала его, потому что он был для меня авторитетом. Я не могла допустить и мысли, что он не прав. Однокурсники и мой парень, которые были в аудитории в этот момент, не заступились за меня.
Моя самая близкая подруга, вечно сидящая на диетах фанатка «героинового шика», часто говорит, что мне нужно поправиться. Мама ежедневно донимает телефонными звонками: «Ты ела?! А что ты ела? А ну перечисли!» Все мои родственники до сих пор видят во мне того ребенка, которого трудно было накормить, они считают, что я и по сей день ничего не ем. Иногда сверстницы спрашивают, на какой диете я сижу. А я всегда с гордостью отвечаю, что моя фигура — дар природы. Еще и кручусь перед ними. Это своего рода компенсация за годы унижений в школе.
Я чувствую себя худой. Я знаю, что я худая. Я знаю, что меня невозможно назвать даже стройной. Но к двадцати трем годам я научилась извлекать из этого одни плюсы: другие девушки изнуряют себя диетами и часами в спортзале, чтобы иметь такую фигуру, а я могу есть, что хочу, и не заниматься спортом. Пару лет назад я перестала прятать свое тело в вещах свободного кроя и большого размера. Пусть кто-то хочет меня накормить, пусть кто-то думает, что я совсем ничего не ем, — мне плевать. Мне комфортно. У меня никогда не было другого тела и уже не будет, так что мне ничего не остается, кроме как полюбить себя.
Мария, 23 года
Когда мне было двенадцать, мама сказала, что из-за моей фигуры мальчики будут воспринимать меня как «страшную подружку главной героини», на которой можно потренироваться в ухаживаниях. Еще помню, как в лагере мальчишки пели дразнилку про «105 килограмм целлюлита». Правда, тогда они пели ее всем девочкам, у которых уже появились хоть какие-то формы. Сейчас я встречаю по отношению к себе или девушкам с похожими фигурами слово «пышка», «пышечка». Стройная девушка может быть милой, горячей, трогательной или, например, загадочной, а полная девушка — пышечка и все тут.
Мне всегда было очень комфортно в своем теле, я нравилась себе. Другое дело, что окружающие относились ко мне иначе, и это отношение влияло на мою жизнь. К примеру, мой отец слишком отождествляет меня с собой и думает, что если он недостаточно двигается, то и я тоже. Он сильно полнее меня, и меня раздражает, что он раз за разом подчеркивает, что «мы одной комплекции». Да, моя фигура досталась мне по наследству от родственников с его стороны, но наш образ жизни отличается разительно.
Классу к седьмому я поняла, что, чем меньше ты общаешься с людьми, которые говорят неприятные вещи, тем лучше ты себя чувствуешь. Когда стали появляться первые внешкольные друзья, я узнала, что за пределами детских коллективов твой рост и фигура не влияют на то, насколько тебе рады в компании. Моим новым знакомым и первым любовям было важнее, какой я собеседник. Это сильно подняло мою самооценку, дало универсальный щит. Тогда началось принятие через протест: «Вам не нравится, как я выгляжу? Выкусите!»
Сейчас принять себя мне помогает любовное отношение к окружающим: если большинство людей вокруг кажутся красивыми, необычными, интересными, то рано или поздно понимаешь, что ты тоже часть этого бесконечного разнообразия. Есть ролевые модели, есть просто много сайтов и блогов с красивыми и очень довольными собой девушками самых разных размеров. Найти то, в чем именно тебе будет комфортно, очень важно для восприятия себя.
Анастасия, 25 лет
У меня ДЦП, одна из причин которого — высокая концентрация токсичного вещества билирубина. Мои мышцы постоянно напряжены, билирубин сжигает очень много белка и жирных кислот, не давая нарастить мышечную массу или располнеть. Мне хочется быть мягкой, плавной, взрослой, но из-за моей худобы я выгляжу на семнадцать лет. После родов я похудела еще сильнее, часто люди не верят, что у меня есть ребенок, и думают, что я его старшая сестра. С мужем тоже бывают конфузы: меня могут принять за его дочь. Это все смешно до какого-то момента, а потом начинается борьба за вес, которую я и веду.
Моя мама не любила готовить и постоянно худела, это было ее идеей фикс. Она «худела» и меня, «худеет» и своих внучек. Я настолько привыкла глушить голод, что приучилась не испытывать его, потому что он для меня постыден. Сейчас, когда я взрослая, мне дико осознавать, как могут страдать дети от диет мамы. У ребенка период интенсивного роста, ему нужно хорошо питаться — а как выпросить еду, которую никто не приготовил?
Несмотря на инвалидность, я стала первой в России моделью с ДЦП. В восемнадцать лет я втайне от родных зарегистрировалась на сайтах агентств, выложила свои фотографии и стала ходить на кастинги наравне с обычными моделями, не упоминая об инвалидности. Но на съемках все, конечно, становилось очевидно. Кто-то говорил: «Зачем вы сюда пришли? Вы тратите наше время!» А кто-то восклицал: «Ой, круто!» Сейчас я работаю на Mercedes-Benz Fashion Week Russia. Я нашла место для своей хрупкости, превратив недостаток в силу.
Наташа, 36 лет
«Корова, кобыла, толстуха! Ты страшная, тебе никогда не выйти замуж», — я слышала это с самого детства. Будучи полной девочкой, я к тому же носила очки: у меня косоглазие. Мне все время давали понять, то взрослые, то дети, что я не гожусь для чего-то важного, что делали все остальные: «Ну нет, Наташа не сможет пройти по этой тонкой доске, лучше ты, Саша; ну нет, Наташа плохо видит, поэтому это сделает Вася».
В нашей семье нет худых, но мама (тоже немаленькая дама) всегда относилась к моей фигуре особенно обреченно. Если по ее мнению я съедала слишком много шоколада или набирала пару килограмм, она никогда не молчала. Помню, она пугала меня тем, что я стану настолько толстой, что не смогу ходить, и ей придется возить меня на тележке.
Совсем недавно я перестала есть себя изнутри за то, что я не худая, за то, что мои формы более круглые и выдающиеся, чем у большинства женщин вокруг. Но мне до сих пор тяжело надевать облегающие наряды, я ношу мешковатые платья, туфли на низком каблуке. Правда, я похудела — килограмм на двадцать за год. И сняла наконец очки. Перестала прятаться от жизни. Вышла наружу, готовая взаимодействовать с миром. И пусть он будет говорить мне, что я не соответствую канонам красоты, — теперь я знаю, что и полные женщины могут быть грациозными, милыми, в них можно и нужно влюбляться. Потому что способность к любви совсем не зависит от жировой прослойки.
Забава, 18 лет
«Жирная корова, плоскодонка, доска, безгрудая, бабомужик, рахит, селедка, глиста», — мне давали самые разные прозвища. В итоге я заболела анорексией. Помню, однажды мы сидели в компании друзей, и с нами была малознакомая мне девушка. Кто-то пошутил на тему моей худобы, она встрепенулась и начала агрессивно расспрашивать: «Это ты анорексичка?! Но ты не похожа на анорексичку, ты недостаточно худая! Ты явно не анорексичка!» Я постаралась замять разговор и не тратить на это силы и время, но в памяти это отложилось как одно из самых раздражающих воспоминаний. Было дико обидно, что кто-то считает себя вправе судить меня, опираясь только на свои визуальные наблюдения, убеждения и комплексы.
Принять себя было невероятно сложной задачей. Пришлось пройти многогранный голод и компульсивные переедания, часы с двумя пальцами в глотке и сумасшедшие методы типа горчичных ванн и уксуса как пищевой добавки. В конечном итоге оказалось, что, для того чтобы принять себя, мне нужно было принятие меня близкими людьми.
Сейчас я отношусь к своему телу с долей отчужденности, будто оно и не мое вовсе. Наверное, это не удивительно, учитывая, сколько ненависти я направляла на свой внешний вид в старшей школе. Но повзрослев и столкнувшись с искренним восхищением со стороны самых близких, я намного спокойнее переживаю самоуничижительные мысли при помощи поддержки, любви и заботы.
Мойра, 19 лет
Окружающие называют меня жирной, толстой. Я часто слышу это от старшекурсников в университете. Остается только удивляться: неужели эти люди думают, что открыли мне глаза? Одна знакомая, увидев меня летом в шортах, спросила: «Как ты можешь носить шорты?!» А другая о моем оптимизме отозвалась: «Как хорошо, что ты такая веселая и умеешь посмеяться, ведь для таких, как ты, это очень важно». Часто слышу, как молодые люди обсуждают мою «огромную задницу». Недавно два подростка, идущие мне навстречу, сказали, что «если бы поделить ее пополам, то она была бы норм».
В 11-м классе мы проходили обязательную диспансеризацию. Как только врач-эндокринолог увидела меня, тут же начала уверять, что у меня диабет и вообще нарушено все, что только может быть нарушено у толстых людей. Когда я вернулась к ней через некоторое время, у нее глаза полезли на лоб: анализы были в норме. Тем не менее она выписала лекарства от замедленного обмена веществ, которые должны были преобразить мою фигуру. От этих таблеток у меня испортились ногти и начались частые приступы рвоты. Я не могла есть почти никакую еду, и вскоре мне понадобилась операция. Я провела всю весну и собственный выпускной в больнице и сбросила десять килограмм. Когда я вышла, люди говорили мне, как сильно я похорошела. А мне хотелось кричать от обиды, потому что я не «похорошела», а мучилась и страдала, думая, что умру.
Мне потребовалось два с половиной года, чтобы пройти путь от «все плохо, поскорее бы все закончилось» до «я принимаю себя, я счастлива, все хорошо». Я исключила из своего круга общения людей, которые причиняли мне боль. Я завела инстаграм, и большим шагом для меня стали фото в полный рост, которых до этого я стеснялась.
Саша, 34 года
«Ребенок в таком возрасте не может столько весить, это дистрофия, уродство», — говорили про меня врачи. Они и сделали самый большой вклад в отторжение мной собственного тела. Они винили меня и мою маму. «Ты плохо ешь, вы ее плохо кормите!» Но что мы могли сделать? Я регулярно питалась, ходила на танцы и физкультуру. Когда наступил переходный возраст, вообще начала есть, как не в себя: растущий организм требовал.
От окружающих всегда были не в меру прямые вопросы: «Девочка, а сколько тебе лет? А почему ты такая маленькая?» Что ответить на второй вопрос? Я не знала, правда. Да и сейчас не знаю. Все, что можно было проверить в плане здоровья, я проверила. Анализы в норме. При этом набрать вес я физически не могу. Стоит один раз не поужинать, как вес резко падает. Сейчас я вешу в среднем 38–40 кг.
Фабричной одежды моего размера попросту не существует. Для людей плюс сайз есть специальные магазины, группы в соцсетях, социальная реклама. Худышки же оказываются отвергнуты и традиционным обществом, и движением бодипозитива. На примере таких, как я, юным девочкам рассказывают об ужасах диет и анорексии. Сталкиваясь с отвержением в обществе, я особенно ценю поддержку близких людей, которые не пытаются меня переделать, откормить, а принимают мое нестандартное тело таким, какое оно есть. И даже считают красивым. Эта поддержка дает мне силы. Хотя до принятия себя еще ой как далеко.