Диета со смертельным исходом

Про таких, как девятиклассница Маша, говорят "дар божий". Хорошенькая современная девчонка-подросток, жизнерадостная, открытая миру, уверенная в себе и во всем стремящаяся быть первой, что с ее упорством ей удавалось с легкостью. Не просто отличница, а — "Лучшая ученица года". С успехом занималась несколько лет в молодежном ансамбле современного танца "Миллениум", суперпопулярном в ее Ростове Великом.

Почему Маша в конце седьмого класса решила похудеть, до сих пор никто не понимает, — она никогда не была полной. Но — решила. За летние каникулы, отказывая себе в еде, похудела на 12 килограммов. А дальше все вышло из-под контроля. Объявленная самой себе голодовка, в какой-то неуловимый для подростка момент стала страшным диагнозом. Около полутора лет Машу пытались лечить в больницах Ростова и Ярославля, родители ездили на консультации в Москву, договорились положить дочь в столичную клинику. Не успели. В конце пятнадцатилетняя Маша весила 23 килограмма.

Ростовские следователи завели уголовное дело о причинении смерти по неосторожности. Кто виноват — некомпетентные врачи, учителя, семья? Мнения разделились. Многие, особенно те, кто имеет дочерей, обвиняли в случившемся родителей, рассуждая при этом примерно так: "Ну, мы-то беду не проглядели бы, да и, вообще, никогда не позволили бы родному ребенку морить себя голодом". Наверное, и сама рассуждала бы так же, не пройди я с близкими друзьями этот ужас — двухлетнюю схватку с анорексией за здоровье и жизнь их тринадцатилетней Натки. Тогда и поняла, что это за болезнь, как опасно недооценивать ее коварство и последствия и что тем, у кого растет дочь, нужно о ней хотя бы знать.

Натка единственный ребенок в абсолютно нормальной, благополучной и дружной семье Ирины и Сергея. Ребенок обожаемый, но без сюсюкающего стиля общения и разбалованности. Деятельная Ирина — лидер в семье. Натка характером в мать, но гораздо большая перфекционистка. "Упертая", как коротко определяла это Ирина. Все шло хорошо. И вот — случилось…

О том, как все это было, попросила вспомнить самих Ирину и Наталью.

Ваша каша за нашим окном

Ирина: Сейчас уже трудно сказать, с чего все началось. Ну, отказалась от хлеба. Но сейчас не голодное время, — многие его не едят, я и сама без хлеба обхожусь. Потом, как нам казалось, увлеклась кулинарией, готовила себе микроскопические порции, преимущественно что-то фруктовое — пюре, сок. От первого, от мясных блюд поначалу отнекивалась под разными предлогами — "мне сочинение надо дописать", "сейчас не хочется, попозже поем", потом стала категорически отказываться, — до слез и скандалов. До седьмого пота крутила велотренажер. И ведь ни разу мы не слышали от нее "хочу похудеть"!

Наталья: Началось в восьмом классе с того, что некоторые любимые вещички стали маловаты. Сейчас понимаю, что просто стала из них вырастать, а тогда решила, что толстею, и испугалась: я совсем не хотела превратиться в толстуху! А тут еще мама постоянно говорила: "Следи за осанкой, что ты живот распустила". Вот и решила, что надо взять себя в руки. Сначала, конечно, хотелось нормально поесть, но я гордилась, что могу себя преодолеть, не сорваться и что могу себя за это уважать. А потом чувство голода как будто атрофировалось. Мало того, я на всякие там котлеты, жареную картошку, борщ уже и смотреть не могла. До тошноты…

Ирина: Какое-то время мы с мужем воспринимали поведение Натки как подростковую блажь, проявление духа противоречия. Думали — пройдет. Пытались, как в обычных семьях, когда у ребенка плохой аппетит, заставить питаться нормально уговорами, ссорами, родительскими угрозами и подкупами. Поначалу, чисто зрительно, изменения веса заметны в ней не были. Настоящий испуг пришел, когда наша дочка как-то резко, буквально за два-три дня похудела и продолжала худеть уже день ото дня. Кинулись в Интернет, прочитали про анорексию. Начался ад. Потащила Натку к психоневрологу в детскую поликлинику. Врач сказала, что здесь это не лечат, посоветовала положить ребенка в психиатрическую клинику. При этом предупредила: "Ну, вы же понимаете, что этот факт ее биографии может ей жизнь испортить…".

Наталья: Кстати, много лет спустя, когда я получала автоправа и пришла в ПНД за справкой, выяснилось, что та детский врач поставила меня тогда на учет, даже не сказав об этом нам.

Ирина: Я рыдала сутками, стояла перед дочерью на коленях, рыдала Натка, клялась, что начнет нормально есть. И вроде бы — начала… А как-то раз я столкнулась в лифте с пожилой соседкой из квартиры под нами: "Ирочка, что у вас происходит? У нас, вы знаете, за окошком ящички с цветами, — так там вчера каша оказалась… Я бы не стала об этом говорить, но такое уже много раз было — то котлеты, то салат какой-то туда летит, то суп льется. Думаю, вам надо про это знать…".

Кошмар продолжался, наша девочка худела, у нее прекратились менструации, в конце девятого класса она весила уже 28 килограммов, смотреть на нее было страшно. Мы с мужем были в отчаянии. Меня оно довело до онкоцентра, — направил на обследование маммолог. Вот, когда Наташку переклинило, она испугалась. Ее упертость стала работать в обратном режиме: давилась, но ела. Сначала по чуть-чуть, потом порции увеличивали. Проходили недели, Натка уже практически нормально питалась, а вес не прибавлялся ни на грамм. Наш единственный ребенок погибал у нас на глазах. Спасли родственники, которые по великому знакомству воткнули ее в какую-то экспериментальную программу. Каждую неделю мы покупали за огромные по тому времени 200 долларов банку с питательной лечебной смесью. Когда спустя полтора месяца дочка прибавила в весе 300 граммов, — наше с мужем счастье было такое же, как когда она родилась. Это был переломный момент, — Натка медленно, но стала поправляться. В прямом и переносном смысле. И еще год потом мы ходили по врачам — терапевт, гастроэнтеролог, стоматолог, гинеколог…

Меня никто не любит

Андрей Брюхин: Актуальна. Потому что число людей с нарушениями пищевого поведения и нервной анорексией у нас постоянно растет. И, давайте, вначале уточнимся с терминами. Анорексия это когда пропадает аппетит, что часто бывает, если человек болен какой-то соматической, — например, грипп или онкология, — или психической болезнью, — к примеру, депрессивное расстройство. То есть это следствие такой болезни, ее симптом. Нервная анорексия — это "самостоятельная" болезнь, относящаяся к психиатрии. Потому что в ее основе — нарушение пищевого поведения, а слово "поведение" относится к сфере психики, к сфере психологии и психиатрии. И, скажу сразу, во всем мире признано, что смертность при этом заболевании является одной из самых высоких среди различных психических расстройств.

Какова ее природа, почему человек заболевает нервной анорексией?

Андрей Брюхин: Природа многофакторная. Тут играют роль и семейные, и личностные факторы, и факторы микро-социального окружения — соседи, друзья, одноклассники, сослуживцы. Наследственность также порой дает "результат" — если кто-то из родных страдал нервной анорексией, это уже фактор риска.

Это болезнь молодых и подростков?

Андрей Брюхин: Чаще всего. И чаще всего — это болезнь девушек-подростков. Но в последние годы, стало много людей среднего возраста, особенно женщин, страдающих нервной анорексией. И — уж чего раньше вовсе не было — сегодня имеем довольно большой процент нервной анорексии у детей до 12 лет, есть случаи заболевания восьми-девятилетних.

Что толкает девочек к пропасти?

Андрей Брюхин: Я думаю, ответ очевиден. Об этом сказала Раневская в фильме "Весна": "Красота — это страшная сила". Еще раньше об этом сказал Островский в "Грозе", — когда сумасшедшая барыня пророчит Екатерине: "Красота, она в омут ведет".

Склонны ли к анорексии мальчики, юноши, молодые мужчины?

Андрей Брюхин: Склонны, хотя значительно реже. И заболевание у них протекает несколько по-другому. Чаще всего мысли о похудении провоцирует не их представление о полноте собственной фигуры, а неудовлетворенность рыхлостью мышц или неправильным обменом веществ.

Есть какой-то общий психологический портрет жертв анорексии?

Андрей Брюхин: Есть такой, в основном, он характеризует девушек. Это люди ответственные, целеустремленные, стремящиеся доводить все свои дела до конца, перфекционистки. Довольно упрямые, нередко прямолинейные. И, если у такой возникает мысль о необходимости похудеть, эта мысль будет вариться в ее сознании долго, станет навязчивой идеей и реализовывать ее она будет со всем присущим ей упорством и старанием.

А имеются ли какие-то сходные черты, характерные особенности у семей, в которых у детей проявляется анорексия?

Андрей Брюхин: В таких семьях мамы очень часто оказываются волевыми, властными лидерами, требующими исполнительности, не дающими детям самостоятельности, неусыпно их опекающими и стремящимися к тотальному участию в жизни своих детей и полному ее контролю. Часто речь идет о неполной семье, прошедшей через развод родителей, — это всегда приводит детей и подростков к стрессу, высокому уровню тревожности и неуверенности в себе. Отсюда возникают "меня никто не любит, я несимпатичная, я толстая, значит, впереди жизнь не сложится". Семья всегда играет роль в возникновении психических расстройств молодого возраста.

Всегда ли желание похудеть — симптом опасности?

Андрей Брюхин: Желание похудеть — это нормальное желание любого человека, у которого действительно есть лишний вес.

Тогда когда же родным пора бить тревогу?

Андрей Брюхин: Когда идея похудения становится доминирующей, определяет сознание и поведение человека во всех его проявлениях, вот тогда надо бить тревогу.

Что за проявления в поведении?

Андрей Брюхин: Ограничивает себя в еде, отказывается от еды, прячет еду, использует тяжелые физические нагрузки, чтобы не поправляться, применяет всевозможные малоприятные процедуры, вроде искусственного вызова рвоты или клизм. Еще один часто проявляющийся признак болезни — начинает увлекаться кулинарией: готовит разнообразные блюда, кормит домашних, при этом сам ничего не ест.

Тот, кто просто хочет сбросить лишний вес, периодически делает то, что он хочет делать — садится на диету, ограничивает себя в пище, идет в спортзал. Но при всем при этом у него сохраняется вся его обычная, полноценная жизнь. Он не зацикливается на процессе похудения. У человека с нервной анорексией этой идее подчинена вся жизнь. Беда еще и в том, что родственники больного обычно не понимают всей опасности его состояния, и либо вовсе не принимают никаких мер, либо пытаются справиться с ситуацией с помощью уговоров, угроз, наказаний, что лишь ухудшает ситуацию.

Где лечится эта болезнь? Куда бежать родным?

Андрей Брюхин: Родным прежде всего надо бежать в Росздравнадзор и писать тут же жалобу, о том, что если моей дочери не окажут помощь, я подам в суд, обвинив вас в том, что моя дочь не получает квалифицированной помощи по поводу нервной анорексии. Я говорю так жестко, потому что врачи-психиатры во многих городах нашей страны просто отказываются лечить и консультировать этих больных.

Андрей Брюхин: Они говорят: "Мы не сталкивались с этим заболеванием, мы не знаем, как его лечить". Если врач не знает, "как его лечить", он должен отправить больного человека, к тем, кто знает, как лечить.

В одном из своих интервью говорили об отсутствии в стране специализированных центров по лечению нарушений пищевого поведения.

Андрей Брюхин: Их нет и сегодня. И это одна из причин высоких показателей летальности при нервной анорексии.

Это от недооценки серьезности проблемы или что-то еще мешает открытию таких центров?

Андрей Брюхин: Их создание — дело сложное и организационно, и финансово. Во-первых, для лечения расстройств пищевого поведения требуется целая команда специалистов разных профилей под руководством психиатра: нужны кардиологи, гастроэнтерологи, гинекологи, терапевты, психологи, психотерапевты, диетологи. Это как минимум. Во-вторых, лечение пациентов с нарушением пищевого поведения довольно недешево. Если нервная анорексия развивалась длительное время, больной находится в состоянии истощения, и организм не может быстро придти в норму, для этого требуется полтора-два месяца, иногда и больше. Это требует больших затрат.